Пробыв в Ольгинке две недели, я подумал, что стало слишком пресно находиться возле моря. Оно стало таким же жарким, как и окружающий воздух, плавящийся о песок тысячами тонких струек.

В одно утро я собрался и пошел в горы. Но произошло это после того, как проснувшись рано утром, я пошел гулять вдоль берега моря. Было еще прохладно. Холодок приятно обволакивал тело.

Прогулка имела цель отдохнуть после двух недель работы.

Гулял я не один, а со своим знакомым Андреем. Мы были несколько удивлены, увидев на скалистом берегу ночующих между пластами горных пород людей.

Был уже день, когда я ступил на дорогу, ведущую к цели похода. Гора, на которую я шел и  которая была самой высокой в округе, имела весьма уникальное название – Лысая.

Дорога шла вдоль небольшой горной речки. Кроны деревьев смыкались высоко над головой, с них свисали лианы. Несколько раз дорога шла бродом через речку. Вода была холодной и быстрой, увлекая ноги за собой. Через какое-то время я вышел к знаменитым порогам. В наших кругах их называют «водопады». Рядом стояли открытые деревянные домики и столы под навесами.

Тут же ходили люди. С одним из них я разговорился. Он приехал сюда из Адыгейска и тут принимал людей на отдых. Я недолго посидел возле порогов, глядя, как сине-зеленая вода перетекает с шумом из одной ванны в другую, наполняя ее.

Любая дорога имеет начало и конец. Войдя в воду с одной стороны, она не продолжилась на другом берегу. Я пошел прямо по руслу. Казалось, что оно и есть дорога: под водой были две колеи. Позже я понял, в чем дело.

Внезапно я услышал непонятный гул позади себя. Он медленно приближался. Я затаил дыхание. Что такое?

Было жарко, рюкзак давил на плечи, и я решил передохнуть, устроившись на корнях дерева. Гул приближался. Пока я думал, чем это может быть, он превратился в рев. Чуть позже рев смешался с шумом катающейся гальки.

Я взглянул налево и увидел метрах в десяти от себя грузный волочащийся тягач. Гусеницы медленно перемещались под ржавым и грязным корпусом. За рычагами сидел человек рабочей одежде. Когда громада тягача переместилась дальше по руслу, я увидел, что тягач волок обхватанные металлическим тросом деревья. Они-то и волочились по гальке.

Пройдя вслед за тягачом, я увидел большую делянку. С одной стороны от реки лежали бревна, и стояла такая же техника. С другой – только деревянные каркасные домики, обтянутые пленкой. За столом перед одним из домиков сидел мужчина. Я подошел к нему и спросил, какая дорога идет к Лысой. Он ответил. Я поблагодарил его и пошел дальше.

Искомая дорога была широкой и очень круто шла в гору. По ее бокам валялись обломанные ветки. Видимо, по ней ездили только тягачи. Она рассекала лес на горе широкой полосой, и деревья не закрывали ее своими ветвями, отчего дорога превратилась  в жгучую пустыню.

Был полдень, солнце пекло нещадно. Пройдя еще несколько сот метров, я увидел справа большой плоский камень песчаника. Сбросив с себя тяжелый рюкзак, я снял с себя рубашку и прилег на камень. Его шероховатая поверхность тут же впилась прохладой в спину. Так бы и лежать вечность. Но надо было идти. Я свернул рубашку и спрятал ее в импровизированный котелок, сделанный из консервной банки и толстой проволоки.

Дальнейший мой путь можно описать короткой фразой: пять минут ходьбы – десять отдыха. В воздухе не было ни малейшего движения, во время отдыха я обмахивался картой, потому как был весь в поту. Я экономил на воде, надо было оставить еще и на обратный путь, речка осталась позади. Впереди-вверху дорога, казалось, ныряет под деревья. Спасительная тень! Это придало мне энтузиазма. Я ринулся наверх. Но дорога изгибалась, обходя деверья стороной!

Еще недолго, и я вышел к ровному участку. Оттуда еже открывался неплохой вид: гряда за грядой, покрытые лесом. Я присел на поваленное дерево и съел яблоко, с ужасом отметив, что по груди рекой струиться пот.

Вот тут-то буки и дубы величественно сомкнулись надо мной, спрятав меня от солнца! Дольше дорога хоть и была крута, но тень давала возможность ускорить шаг.

И эта дорога для меня скоро закончилась: она шла вниз, не поднимаясь в  гору далее. Я свернул на тропинку, выдерживающую направление вверх. Увидев ровное место, я остановился и прилег на коврик. Начинался вечер, косые лучи солнца пробивались сквозь деревья, озаряя мою полянку мягким теплым светом. Я задремал.

Недосягаемая гора, я покорю тебя!

Проснувшись, я собрался и пошел дальше. Путь лежал через гигантские лопухи. Тропинка кончилась. Вокруг росли деревья и непроходимые кустарники. А я еще не достиг вершины!

День быстро кончался. Надо было искать себе место для ночлега. Я вышел к небольшой полянке, перерытой и истоптанной кабанами. Подле лежало упавшее дерево. Обследовав углубление от его корней и убедившись, что оно не подходит, я остановил свой выбор на пятачке, окруженном четырьмя толстыми деревьями со стороны понижения.

Я натянул пленку между этими деревьями, чтоб укрыться от непогоды (в случае, если она будет) и просто от подобия тропинки, идущей по контрфорсу.

Спальный мешок я положил так, чтобы не скатиться вниз (поверхность полянки была наклоненной) и упираться боком в деревья. Заметно похолодало. Света было все меньше, можно сказать, совсем потемнело.

Вокруг кружились комары, поэтому я забрался в спальник с головой. Стало жарко. Я вынул голову. На нее налетели тучи насекомых…

Потом похолодало настолько, что мне пришлось выбираться из спального мешка, чтоб надеть дополнительную майку. Естественно, под рубашкой оказались в недолговременном плену несколько сотен комаров.

Я заснул. Вокруг меня ходили какие-то люди, о чем-то говорили. Рядом водили хоровод «Юнги» - отряд из пяти малышей, который я курировал в Ольгинке. Их подбадривала Нелли Павловна, тоже наш преподаватель из «Малой академии». Вдруг все они исчезли, надо мной склонилась девушка, и я почувствовал легкое касание к своим губам. Я проснулся.

Согнав несколько комаров с лица и губ, я попробовал перевернуться на бок. Не получилось – в руку впивались корни деревьев. Комары куда-то разлетелись. Больше в эту ночь я их не встречал.

Я взглянул на часы – половина двенадцатого! А мне казалось, что прошла вся ночь!

Я снова заснул. Детский хоровод, подбадриваемый Неллей Павловной, продолжил свой танец. Недалеко стояла железная кровать, на ней лежала Катя – еще одна моя знакомая. Было непонятно, спала она или нет. Пытаясь держать в сознании ее лицо, когда его закрывали дети в хороводе, я тихо позвал: «Катя!»

Она шевельнулась. Открыла глаза, и я увидел, что она лежит в листьях!

Я проснулся. В опавшей листве что-то шебаршилось. Наверняка мелкий зверек, еж, например. Он, как и кабаны, ведет ночной образ жизни. Я подумал, что приди сюда эти животные, я бы мгновенно забрался на дерево вместе с рюкзаком. Один из юнг, Витя, спросил: «Антон Витальевич, когда мы пойдем на море?»

Возникла Наталья Валерьевна, она сказала, что на море никто не пойдет, воду мутит, кураторов штормит. Но тогда почему все юнги обвешаны колбасой?

Я проснулся. Наполз туман. Ближние деревья еще как-то виднелись, а вот дальних уже видно не было. Что здесь делает Нелли Павловна?

Я снова проснулся, на этот раз в холодном поту. Среди деревьев ходили факелы. Откуда они здесь? Присмотревшись, я понял, что это летает светлячок. Елки-палки.

По мне ползали муравьи. Их было так много, что я и не пробовал их давить, просто заснул.

И снова проснулся. Весь лес то озарялся ярким светом, то снова становился непроходимо темным. Молнии. Но где гром?

Я взглянул на часы. Пол шестого. Минут через пятнадцать со всполохами  неожиданно послышался грохот. Чудненько. Я поднялся.

Сложил вещи, разжег небольшой костерок  и нагрел на нем консервы. Было холодно, поэтому гречневая каша с говядиной пришлась кстати. Все мои действия по-прежнему сопровождались грозой. Если пойдет дождь, думал я, то вернуться по крутой и взрыхленной тропинке к дороге  будет трудно. Я повернул назад.

Лысая осталась позади меня. Так и не покоренной.